«Соломоновы решения» современного российского правосудия

«Соломоновы решения» современного российского правосудия
23:39, 14 марта 2016

Обвинительный приговор бизнесмену Расторгуеву не оставляет сомнений в том, как инициативы Кремля по защите предпринимателей от незаконного уголовного преследования с целью захвата или дискредитации их бизнеса «исполняются» на местах.

Иск Крупской и «голливудский сценарий»

17 февраля 2016 года Уссурийским районным судом вынесен приговор по уголовному делу об убийстве в 1998 году криминального авторитета.

Судья Галина Лазарева признала виновным в организации этого убийства известного предпринимателя Уссурийска Александра Расторгуева, приговорив его к 16 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Евгений Костров, признанный судом непосредственным исполнителем преступления, совершенного группой лиц по предварительному сговору, общеопасным способом, по найму, приговорен к 13 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Назвать такой итог «разбирательства», длившегося без малого три года, неожиданным нельзя.

Несмотря на все недостатки расследования.

Несмотря на то обстоятельство, что двое из троих задержанных по подозрению в этом преступлении оказались в реанимации, были в шаге от смерти, подвергались пыткам и колоссальному моральному и психологическому давлению.

Несмотря на то, что от направленного в суд обвинительного заключения в приговоре почти ничего не осталось.

Несмотря на все это, сомневаться в том, что будет вынесен именно обвинительный приговор, мог только отчаянный оптимист.

Каждый, кто хоть раз интересовался подобной статистикой, знает, что российское уголовное «правосудие» имеет сугубо обвинительный уклон. Доля оправдательных приговоров по уголовным делам ничтожно мала, исчисляется в долях процента (по данным судебного департамента при Верховном суде РФ 0,7-0,8% в разные годы). При этом в дореволюционной России количество оправдательных приговоров составляло 25-30%, сейчас в Европе — 15-20%. В годы сталинских репрессий оправдательные приговоры выносили в 20 раз чаще. Даже военные трибуналы в период Великой Отечественной войны выносили 7% оправдательных приговоров.

Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, почему слово правосудие следует писать в кавычках. В современной России его просто не существует. А существует некий карательно-посадочный механизм, который конвейерным способом выносит обвинительные приговоры в 99,2 случаев из 100. И тогда 0,8 %, видимо, просто «брак в работе».

А какого же приговора следовало ждать по делу Расторгуева, когда суд ещё и испытывает колоссальное давление со стороны блюстителей порядка всех мастей, а потому лишен самостоятельности и даже элементарного права хоть на какое-нибудь «внутреннее убеждение»?!

И всё же… Приговор оставляет двойственное чувство. Он, конечно, обвинительный, но обвинительный «несмотря ни на что», вопреки всякому здравому смыслу, вопреки оставшимся в деле доказательствам.

Именно – оставшимся! Ведь суд при постановке приговора исключил, как недопустимые доказательства, или признал недоказанными, ключевые обстоятельства, обличающие, по мнению следствия, Александра Расторгуева.

Исключив из числа доказательств по делу признательные показания Расторгуева А.Б., исключив основной мотив преступления (его конфликт с убитым), исключив всякое упоминание о каких-либо группировках, о влиянии на исполнителей и возможность (способность) отдавать им приказы и указания на совершение преступления, суд разрушил обвинение как карточный домик. И … ПОСТАНОВИЛ ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР!?

«Соломоново» ли это решение судьи (человека) понимающего, что при таких обстоятельствах признавать виновным такого-же человека нельзя, но при этом «очень надо»? Решение ли это судьи, который не был свободен в его принятии и может быть даже не согласен с собственным решением, как бы парадоксально это не звучало, и потому оставившего шанс? Или это решение судьи, являющегося частью системы? Системы, которая не видит пределов, не признаёт запретов и ограничений. Системы, которая не дает сбоев, кроме каких-то исключительных случаев. И тогда обвинительный приговор Александру Расторгуеву, в котором от самого предъявленного ему обвинения ничего почти не осталось – это осознанный выбор судьи, его «вклад» в систему. Судьи, «внутреннее убеждение» которого иного варианта просто не допускает. Даже если бы из объёма обвинения исключили, скажем… сам факт убийства.

Тогда подобный приговор — закономерный итог «системного подхода» к делу.

Задача со многими неизвестными

Итак, для того, чтобы вменить Александру Расторгуеву организацию убийства и «закатать» его нам понадобится:

  • учредитель «А» ООО «Уссури-Сервис», отвечающий именно за обеспечение безопасности на объектах ООО «Уссури-Сервис» — одна штука;
  • авторитет учредителя «А», ранее отбывавшего уголовное наказание, среди лиц, имевших отношение к криминальной деятельности в г.Уссурийске – одна штука;
  • «М», на протяжении длительного времени входивший в число доверенных лиц учредителя «А», ранее участвовавший в разрешении возникающих у учредителя «А» конфликтов, имеющий военное образование – одна штука;
  • участники руководимой учредителем «А» группировки, имевшие военную подготовку – две штуки;
  • затяжной конфликт на почве личных неприязненных отношений между учредителем «А» и убитым «Г» — одна штука;
  • покушение на учредителя «Б» ООО «Уссури-Сервис» и «полагание» учредителя «А», что указанное покушение организовал «Г» — одна штука;
  • и, наконец, указание подготовить совершение убийства «Г» с применением огнестрельного оружия, которое учредитель «А» в дневное время, находясь в квартире 37-38 дома №14 по ул. Комсомольской в г.Уссурийске, дал «доверенному лицу «М» — одна штука.

Вот набор слагаемых, из которых сложилась сумма – 16 лет колонии строгого режима.

Известно, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. И действительно, разве имеет значение, какое из указанных слагаемых является наиболее бредовым и наименее доказанным, и какое место в этой пирамиде бессовестной лжи оно должно занять?

Удивляют другие правила «судебной арифметики». Оказывается, что и при уменьшении (даже исключении) слагаемых — сумма не меняется! Оказывается, что некая сумма может быть получена, даже если нет никаких слагаемых! Даже из одного числа! Не верите?

Для того, чтобы убедиться в справедливости данного умозаключения, достаточно сравнить объем предъявленного Расторгуеву А.Б. обвинения (сумму слагаемых обвинения, по которой его «закатывали») с тем «недоразумением», которое осталось от этого обвинения в приговоре.

Не будем утруждать вас вычислениями и сравнениями. Скажем прямо – из перечисленных нами выше семи слагаемых, в приговоре осталось лишь одно! В приговоре в неизменном виде зафиксирован лишь один факт – покушение на нашего учредителя «Б» (Тена А.). Да и то, по какой-то непонятной причине суд исключил время (даже день) и обстоятельства его совершения.

Ах, да! Еще одним установленным фактом из числа «слагаемых» является то, что Расторгуев А.Б. действительно был учредителем ООО «Уссури-Сервис» (учредителем «А»). Право, не знаю… Может это само по себе уже «тянет» лет эдак на 15?

Как ни крутите и ни вертите состоявшийся приговор, но в нем из всех вышеописанных слагаемых «нехорошести» Расторгуева, его окружения и его замыслов осталось дословно следующее:

«В период с 6 по 11 июля 1998 года, после совершения покушения на убийство президента ООО «Уссури-Сервис» Тена А.Х., Расторгуев А.Б., являющийся одним из учредителей ООО «Уссури-Сервис», полагая, что покушение на убийство Тена А.Х. организовал Гостюшев С.И. и, опасаясь, что Гостюшев С.И. готовит его убийство, организовал убийство последнего.

Для этого… дал указание М. подготовить совершение убийства Гостюшева С.И., для чего привлечь Бычкова А.В. и Кострова Е.В. …».

Многие, наверняка, подумали: «Да! Вот нам бы таких партнеров, соучредителей, которые не мечтают о том, как бы отнять нашу долю, обделить нас при распределении прибыли, отодвинуть нас от руководства. Которым наша безвременная кончина крайне невыгодна. Напротив, за каждый волосок на нашей голове они готовы безжалостно карать любого, даже если только «полагают» его причастность, так как «опасаются» за нашу жизнь, не менее, чем за свою».

Именно такую душещипательную, но очень уж фантастическую картину нарисовали следствие и суд. Ведь ни одно из указанных «предположений» и/или «опасений» Расторгуева А.Б. в отношении Гостюшева, так и не доказано. Особенно, после всех произведенных судом по делу «обрезаний».

Мы вам писали…

a>Не можем не обратить внимание Уважаемого читателя на то, что в приговоре Александру Расторгуеву, как в зеркале, нашли свое отражение многие факты нарушений, искажений и явных фальсификаций, о которых мы писали в наших предыдущих публикациях.

В своих интервью жена Александра Расторгуева и его защитники подробно рассказывали каким образом следователем Тарховым были добыты так называемые «признательные показания» Расторгуева. Какими ухищрениями и под каким давлением получено это, безусловно, главное доказательство вины Расторгуева!

Какой бы удручающей ни была статистика рассмотрения судами уголовных дел, какую бы позицию по данному делу не занимал суд, какое бы давление не испытывал, но факты – вещь упрямая. Не замечать, игнорировать очевидное – это уже вопрос профессиональной пригодности судьи или крайней степени его заинтересованности. Оценив все обстоятельства допроса Расторгуева от 7 июля 2013 года, проведенного в реанимационном отделении больницы с обвиняемым, находящимся в «космическом состоянии», в присутствии адвоката по назначению с одновременным отказом от трёх платных адвокатов, суд в своем приговоре просто вынужден был признать следующее. «Суд соглашается с доводами защитников Расторгуева о нарушении права на защиту обвиняемого Расторгуева во время допроса в качестве обвиняемого 7 июля 2013 года…

… суд признаёт отказ обвиняемого Расторгуева от защитников вынужденным, последующий его допрос с участием защитника по назначению Шафорост Г.М. произведенным с нарушением требований УПК РФ. В связи с изложенным, протокол допроса, обвиняемого Расторгуева А.Б. от 7 июля 2013 года является недопустимым доказательством, не имеет юридической силы и не может быть положен в основу приговора».

По поводу «признания» Расторгуева, информацию о наличии которого следственные и иные заинтересованные органы распространили просто мгновенно, были высказаны десятки мнений, оценок и даже претензий.

Всем, постоянно заинтересованным, а также временно возбудившимся по поводу указанной информации, лицам официально сообщаем: НИКАКИХ ПРИЗНАТЕЛЬНЫХ ПОКАЗАНИЙ РАСТОРГУЕВА А.Б. В ДЕЛЕ НЕТ!

Обвинительным заключением, направленным следствием в суд, а также стараниями таких свидетелей, как Златкин, Шашков, Тархов и вскормленные ими «Иванов» и «Петров», планомерно создавалась очень простая для понимания мотивов преступления картина.

Один «авторитетный» в криминальном мире субъект отвечал за безопасность некоего бизнеса, предположительно имевшего отношение к внешнеэкономической деятельности (т.е. подрабатывал «крышеванием») и по совместительству руководил некой «группировкой», в которую входили имевшие военную подготовку М., Бычков и Костров. К тому же он испытывал глубокую неприязнь к другому «авторитетному» субъекту, с которым имел затяжной конфликт, страшно конкурировал на почве ВЭД, вожделел его бизнеса и мечтал о его устранении. И тут «подвернулось» покушение на Тена, которым первый «авторитет» незамедлительно воспользовался, чтобы под этим предлогом устранить конкурента и «разрешить» таки затяжной конфликт.

Для этого наш «авторитет» и руководитель ОПГ, «в дневное время находясь в кв.37-38 дома №14 по ул.Комсомольской в г.Уссурийске» просто и незатейливо (как это «у них» и принято) дал указание М. «на протяжение длительного времени входившему в число его доверенных лиц, ранее участвовавшему в разрешении возникавших у него («авторитета») конфликтов, имеющему военное образование» подготовить совершение убийства «с применением огнестрельного оружия, для чего привлечь участников руководимой им группировки Бычкова А.В. и Кострова Е.В., имевших военную подготовку».

Причем, по мнению указанных выше «живописцев», господин М. был настолько подчинен Расторгуеву А.Б. и зависим от него, что просто вынужден был исполнить преступное указание. Ну, оно и понятно: «группировка, подчиненность, дисциплина и т.д., и т.п.».

Конечно, такой расклад, если бы он был достоверно установлен и доказан, способен убедить в виновности Расторгуева кого угодно, а не только суд. На это его составители и рассчитывали. Но… Доказан он не был. Никого, соответственно, не убедил. И суд не убедил. Только вот на тяжести приговора это никак не сказалось.

Тем не менее, на стр.51 приговора записано следующее:

«Из описания преступного деяния Расторгуева подлежит исключению как не нашедшее своего подтверждения

указание на наличие у Расторгуева авторитета среди лиц, имевших отношение к криминальной деятельности в г.Уссурийске;

об обеспечении Расторгуевым безопасности на объектах ООО «Уссури-Сервис»;

о затяжном конфликте с Гостюшевым на почве личных неприязненных отношений;

об участии Матузного, как доверенного лица Расторгуева, в разрешении возникавших у Расторгуева конфликтов.

Поскольку из представленных суду доказательств не следует, что указание о подготовке убийства Гостюшева с применением огнестрельного оружия Расторгуев отдал Матузному в дневное время, в квартире 37-38 дома №14 по ул.Комсомольской, данное обстоятельство также подлежит исключению из описания преступного деяния».

Кроме того, как мы писали выше, из описания преступного деяния Расторгуева исключены любые указания на причастность лиц, обвиняемых в преступлении, к каким-либо группировкам и их военную подготовку.

И это, казалось бы, не вырубишь никаким топором! Но с «внутренним убеждением» судьи, исключившего признательные показания, исключившего ВСЁ ЭТО, происходит что-то странное. Что-то, напоминающее старый «национальный» анекдот об украденных у Сары ложечках, в котором ложечки нашлись (их никто не крал), но осадок-то остался. Неужели одного «осадка», так старательно и намеренно созданного следствием, достаточно, чтобы осудить человека на 16 лет!?

Очевидно, что несостоятельной оказалась и версия полковника Златкина о том, что для Расторгуева действительным мотивом убийства Гостюшева явилась коммерция, а также связанная с ней конкуренция, как в сфере внешнеэкономической деятельности двух компаний, так и в сфере «авторитетного» влияния в криминальной среде. А покушение на Тена было лишь поводом. Признать рабочим такой мотив суд, при всей своей лояльности к автору версии, не смог. Да и куда деваться? Для включения подобных выводов в приговор требуется наличие целого ряда объективных доказательств. В частности, необходимо установить дальнейшую судьбу бизнеса убитого, переход права собственности и/или права распоряжения активами, действительного выгодоприобретателя. После убийства Гостюшева с его бизнесом, с его компанией «Россия» не происходило ровным счетом ничего такого, к чему мог иметь отношение Расторгуев. Гостюшева, как учредителя ООО «Россия», заменили его наследники. Бизнес, судя по всему, процветал. В противном случае, единственный партнер и, уж точно, единственный «управляющий» бизнесом (вдова Гостюшева — не в счет, никакого участия в управлении она не принимала) не смог бы, наверное, построить в Таиланде целую собственную деревню.

В криминальном мире Уссурийска также ничего не изменилось. Никаким «смотрящим» вместо Гостюшева Расторгуев не стал, никаких бандитских регалий, «полян» или «тем» себе за счет него не добавил.

И этот мотив не более, чем мыльный пузырь. Но этот пузырь был крайне необходим для усиления эффекта «кровожадности» и «беспредела» Расторгуева.

«Приморский репортер» уже рассказывал о том, как эксперты УМВД по Приморскому краю ухитрились дважды (!) отстрелять один и тот же автоматный патрон, обнаруженный в 1998 году на месте убийства Сергея Гостюшева.

Суд в приговоре указал, что допрошенный в судебном заседании эксперт Пикалов И.Е. подтвердил правильность исследования и выводов, приведенных в заключении эксперта №819 от 23.07.1998. Также, эксперт пояснил, что представленным на исследование единственным целым патроном калибра 7,62 им был произведен экспериментальный выстрел из автомата.

Однако, у следователя Тархова спустя 15 лет вдруг возникла острая необходимость провести дополнительную баллистическую экспертизу. Может быть это связано с тем, что ему каким-то непостижимым образом удалось «найти» целым давно отстрелянный патрон, и что этот патрон должен был почему-то обязательно «выстрелить»? И вот следователь Тархов 18.12.2013 назначает экспертизу, а эксперт Давлятханов, не заморачиваясь особо на то, во что и как были упакованы объекты исследования, спокойно принимает и отстреливает. Это он зря! Мы-то с вами наслышаны о манипуляциях с «переупакованиями» в данном деле. А вот и подтверждение из приговора.

«…У суда вызывает сомнение достоверность заключения эксперта Давлятханова Ш.Ш. №1943 от 24 декабря 2013 года… В нарушение требований ст.195 УПК РФ… при назначении дополнительной баллистической экспертизы следователь Тархов в постановлении не указал, чем вызвана необходимость дополнительной экспертизы… Эксперт Давлятханов, в нарушение требований… не привел описание бумажного пакета (конверта), в котором объекты поступили на экспертизу. С учетом изложенного суд признает недопустимым доказательством заключение эксперта №1943 от 24 декабря 2013 года».

Казалось бы, вот истина и установлена. Но только «осадок» опять остался. Теперь уже у стороны защиты. Судья просто «технично» признала доказательство недопустимым. Но кто ответит на вопрос, а в результате чего оно стало недопустимым? В результате служебного подлога, совершенного лицами, представившими на исследование «объект» непонятного происхождения, или в результате заведомо ложного заключения эксперта, который не мог отстрелять то, что уже отстреляно? Но ведь и то, и другое является преступлением, а не просто поводом, для признания доказательства недопустимым.

Очевидно, что для данного дела это – тенденция. Не может быть сомнений в том, что следователь Тархов планомерно и умышленно, грубо попирая все права обвиняемого, создал все условия для того чтобы выбить, выдавить, вымучить признательные показания Расторгуева. А теперь они просто исключены…

Историю с пистолетом, найденным при повторном обыске гаража в доме, в котором Александр Расторгуев даже не проживал, мы вам тоже рассказывали. В обвинительном заключении Расторгуеву предъявлено обвинение в незаконном приобретении, перевозке, ношении и хранении огнестрельного оружия и боеприпасов.

О том, что пистолет ему просто подброшен, Александр Расторгуев заявил сразу же, как только ему сообщили о «счастливой находке». Позднее, когда на него было совершено покушение и стали поступать угрозы о том, что за пистолет может ответить жена или сын, когда в отношении его племянника уже было возбуждено дело за аналогичное «преступление», Александр Расторгуев взял вину на себя и придумал легенду. Мол, нашел пистолет в лесу, взял себе, перенес в машину, отвез в указанный гараж, стал хранить. Затем от этих показаний Александр Расторгуев отказался.

Суд в приговоре указал, что доказательств приобретения, ношения и перевозки огнестрельного оружия и боеприпасов стороной обвинения не представлено. При таких обстоятельствах эти квалифицирующие признаки подлежат исключению из объема обвинения.

Таким образом, в ходе судебного разбирательства нашло подтверждение лишь незаконное хранение Расторгуевым огнестрельного оружия…

Ну вот как прикажете суду поступать, когда оправдывать нельзя ни при каких обстоятельствах?! Приходится признавать, что пистолет ТТ в гараже «произрастал» самостоятельно. А Расторгуев его там обнаружил, преступно об это факте умолчал и просто хранил. Лет пятьдесят или семьдесят! Возможно с самой даты его производства. Со следами пальцев и пота трех человек, не являющихся Расторгуевым.

Интересно, если нет даты или какого угодно периода приобретения Расторгуевым пистолета ТТ, то как установить, а существовала ли тогда ст.222 и сам УК РФ вообще?

О пылких дружеских взаимоотношениях судьи с другими участниками процесса, в частности с гособвинителем, и о семейно-коммерческом тандеме самого гособвинителя с лицом, осуществляющим непосредственное руководство бизнесом, созданным когда-то Александром Расторгуевым, мы вам тоже писали. В частности, в материале «Берлинская — стена». К сожалению, в этой части приговор ничего не изменил и ни за кем не «подчистил».

В апелляционной жалобе Александра Расторгуева, копия которой предоставлена в наше распоряжение указано: «Судья Лазарева Г.А. в силу личных приязненных отношений с государственным обвинителем Анной Викторовной Берлинской не смогла отвести прокурора, когда 21.12.2015 стало известно о том, что муж прокурора является аффилированным лицом с бизнесом, который на момент ареста в мае 2013 года принадлежал мне».

Писали мы и о «вехах» предыдущей трудовой деятельности судьи Лазаревой и о ее работе в Уссурийской городской прокуратуре.

Указанное снова возвращает нас в начало статьи — к вопросу о причинах «штампования» судами бесконечных обвинительных приговоров.

В чем же они? Назовем три основные причины, которыми принято объяснять то, что судьи выносят только обвинительные приговоры.

Причина первая: многие судьи пришли из прокуратуры и остаются во власти своих прошлых профессиональных навыков — воспринимают себя как борцов с преступностью, а не защитников закона. Кроме того, судьи продолжают с сочувствием относиться к бывшим сослуживцам — прокурорам и закрывают глаза на недостатки в их работе.

Вторая причина: большинство судей получили юридическое образование еще в советское время и потому подходят к судебному процессу по старинке — защиту воспринимают как неизбежную и малозначащую формальность, а обвинителя, как представителя исключительно государственных интересов.

Третья причина: большая нагрузка на судей, из-за чего в рассмотрении дел возникает спешка. У судьи нет возможности тщательно разбираться с обстоятельствами каждого дела, поэтому часто приговоры выносятся на основе слабых доказательств.

Эти причины достаточно субъективны, хотя и они многое объясняют. Главная же причина глубже и носит системный характер: российские судьи зависимы. И прежде всего – от прокуроров. Обвинение не является только стороной судебного процесса. И уж тем более – равной стороной.

Ну а для тех, кто полагает, что мнение о состоянии судебной системы и о причинах исключительности такого явления, как оправдательный приговор, является сугубо «авторским», приведем цитату из более «авторитетного источника»:

Д.МЕДВЕДЕВ. Стенографический отчет заседания Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека: «У нас их, наверное, немного (оправдательных приговоров – С.Л.), но другие цифры назывались, не 0,8 процента. Я проверю, просто мне самому стало интересно. Потому, что это на самом деле очень важный индикатор отношения самих судей к своим обязанностям. Ведь в чём ещё проблема? Она иногда психологическая. Оправдательный приговор – это, по сути, противопоставление позиции суда позиции следствия. И на это судье зачастую пойти довольно сложно. Я не говорю о каких-то там случаях просто преступного влияния на судью, а просто по психологическим, даже по профессиональным, если хотите, по корпоративным соображениям. Поэтому это очень важный индикатор…»

Ну что тут еще можно добавить, если даже на самом высоком уровне эту проблему не только признают, но еще как-то пытаются объяснить, оправдать…


Источник:
ИА «Приморский репортер»