Прокуратура «полагает»…

О деле Александра Расторгуева «Приморский репортер» писал неоднократно. Уссурийским районным судом (судья Галина Лазарева) известный уссурийский предприниматель приговорен к 16-ти годам колонии строгого режима за организацию убийства, совершенного в 1998 году.
Еще до передачи дела в суд, защита отмечала: в деле столько нестыковок, противоречий и явных процессуальных нарушений, что его впору отправлять не в суд, а на доследование. В ходе судебного разбирательства, длившегося более года, недостатки и противоречия не устранены, а содержание итогового документа – приговора — не только озадачило специалистов-правоведов. Оно поражает своим цинизмом, нацеленностью на совершенно определенный (да, что уж там скрывать — «закаточный») результат, пропитано духом инквизиции на фоне явного непрофессионализма. Однако после ознакомления с его содержанием, даже не специалистам очевидно: при указанных в нём обстоятельствах, приговор должен быть оправдательным!
Сам Александр Расторгуев не раз в ходе суда открыто заявлял: его уголовное преследование по убийству 18-летней давности – это просто попытка «отжать» его бизнес. И что к процедуре «отжима» имеют отношения не только частные лица, но и представители государственных органов и структур. Им поданы соответствующие заявления о привлечении рейдеров к уголовной ответственности. Заседание суда апелляционной инстанции проходит на фоне указанного разбирательства, результаты которого способны повлиять на любые «расклады».

Апелляционные слушания назначались Приморским крайсудом на 25 августа и 22 сентября 2016 года. Адвокаты в течение нескольких часов пытались добиться отмены обвинительного приговора и доказать невиновность подзащитного. Суду так и не удалось исследовать все аргументы и доказательства, представленные защитой. Слушание дела продолжено до 13 октября 2016 года.
Защита Расторгуева, по нашему мнению, разнесла и работу следствия, и приговор уссурийского суда, что называется, «в пух и прах». Чего только стоит история с одним и тем же патроном, который эксперты с разницей в 15 лет ухитрились отстрелять дважды.
Сделали защитники акцент и на том, что после ареста Александра Расторгуева частью его бизнеса стал управлять некто Житников, оказавшийся мужем гособвинителя Берлинской, которая принимала участие практически во всех судебных заседаниях по настоящему уголовному делу, а покинула процесс исключительно после того, как указанный выше факт стал достоянием гласности.

Как же обстоят дела с позицией прокуратуры по данному делу в суде апелляционной инстанции?
Не обольщайтесь. Никакие огрехи коллег и даже явные скандалы не способны поколебать уверенность обвинителей в неотвратимости наказания… Правда, только для конкретных отдельно взятых лиц.
Четыре часа потребовалось адвокатам на то, что вскрыть лишь основную часть недостатков дела и приговора.
Представителю Приморской краевой прокуратуры на это хватило и трёх минут. При этом все высказывания прокурора носили предположительный характер. А само выступление было крайне неубедительным.
Это и понятно. Видимо прокуратуре совершенно не нужно что-либо доказывать и кого-либо убеждать в своей правоте. Всё сказанное ею – уже «заведомо доказано» и в любом случае «будет использовано против Вас», конкретный и отдельно взятый гражданин (в данном случае – Расторгуев).

Речь прокурора началась с категорических возражений против прослушивания аудиозаписи протокола судебного заседания. Протокол судебного заседания является одним из важнейших доказательств по делу. Ведь он отражает не только исследованные в суде доказательства, но и то, как они были исследованы, какие нарушения при этом были допущены.
Прокурором заявлено, что он полагает, что «в протоколе судебного заседания отражен ход судебного заседания». Мол, протокол – это лишь отражение хода судебного заседания, а не стенограмма. Так сказать, конспект, краткое (тезисное) отражение происходящих в ходе процесса событий, в котором можно опустить «подробности и детали».
И снова повторимся. Дело даже не в том, что порой именно те «детали», которые специалист суда, протоколировавший ход заседания, мог «не заметить» (что поделаешь: «человеческий фактор»!), не придать значения, в конечном итоге, и придают картине процесса цельность и являются принципиально важными при определении виновности. Или же, напротив, невиновности подсудимого.
Дело именно в том, что защита указывает не только на отсутствие в протоколе неких подробностей или деталей, а на то, что в протоколе вовсе не отражены многие прозвучавшие в суде факты и имевшие в нем место обстоятельства. Как правило, это факты и обстоятельства, свидетельствующие о невиновности подсудимого и/или о прямых и грубых нарушениях, допущенных судом в ходе судебного следствия. Выявить подобные «неточности» протокола и позволило бы прослушивание аудиозаписи.
Да, но прокурор-то полагает, что с протоколом всё нормально. А ведь он и на самом деле может лишь полагать. Ведь он не был участником процесса и не видел, что и как там происходило в действительности.

Далее представитель прокуратуры заявил, что «в приговоре изложена объективная сторона убийства, которая подтверждена приведенными в нем доказательствами». А в качестве иллюстрации своего высказывания прокурор заверил, что ему известно, что «именно Расторгуевым было принято решение об убийстве Гостюшева»… И всё бы ничего, да вот только и здесь и далее прокурор цитирует и ссылается на обстоятельства, исключенные судом из приговора. В том числе на прямую речь из пресловутых «признательных» показаний Александра Расторгуева, полученных от него в результате незаконных действий и признанных судом недопустимыми доказательствами.
Неужели даже те два листочка прокурорской «речи», с которыми он пришел в апелляцию, написаны не по приговору, а по обвинительному заключению, половину из которого суд в приговоре попросту отрезал?!
Может, прокурор полагал, что обвинение осталось прежним? Что главное доказательство «вины» Расторгуева никуда не девалось? А может ему просто следовало более внимательно прочитать приговор? Можно только полагать…

Есть и ещё один вопрос, который поднял в выступлении представитель прокуратуры (как нам кажется, лучше бы он этого вовсе не делал). Приведём лишь фрагмент из одного произнесённого им предложения. Впрочем, особого внимания представитель прокуратуры фигуре своего коллеги – гособвинителя Берлинской и не уделил. Видимо, в силу малозначительности (с его точки зрения) данного вопроса. Тогда как на наш взгляд, за этим вопросом скрывается грубейшее нарушение Уголовного закона влекущего как минимум отмену приговора.
Тем не менее, представитель прокуратуры Приморского края кратко заявил: «…полагаю, что по делу отсутствуют обстоятельства, которые бы препятствовали гос. обвинителю Берлинской участвовать в судебных заседаниях». Что ж, хорошо, что он «полагает». Есть у человека мнение. Или мы должны поверить, что это мнение всего надзорного ведомства? Может, это вся Прокуратура Приморского края в полном составе полагает, что в порядке вещей быть в весьма близких отношениях с человеком, управляющим бизнесом подсудимого лица и играть роль (уж простите великодушно: на ум приходит ещё одна классическая фраза из литературы прошлого – о том, что «весь мир – театр, и люди в нём актёры») государственного обвинителя? Или, может, в сём заключена какая-то непостижимая уму логика вновь открытых новаций в системе организации правосудия?

Ещё одно противоречивое высказывание, без всякой логической связи с последовавшими за этим требованиям прокурора, «резануло ухо» каждого присутствующего в судебном заседании: «Полагаю, что при назначении наказания судом была подробно изучена личность осужденных, были учтены все положительные характеристики в отношении Расторгуева А.Б., была учтена его благотворительная деятельность и…,
… полагаю, что судом с учетом обстоятельств дела было назначено справедливое наказание». Это, в смысле, 16 лет колонии строгого режима? За несовершенное преступление из прошлого века? Да куда уж справедливее!
Да и какой-то резкий переход (даже – перескок) от вопроса об отсутствии конфликта интересов у гособвинителя – к положительным, в общем-то, характеристикам подсудимых. К чему последний пассаж? Что хотел выступавший сказать, и с какой целью? С тем, чтобы подытожить: всё, мол, в приговоре – правильно, и рассуждать не о чем?
Вряд ли такое «скоропостижное» выступление представителя прокуратуры в стиле «галопом по Европам» — позволит апелляционной коллегии рассмотреть, даже под микроскопом или же в полевой бинокль, обоснованную доказательную позицию прокуратуры, которую подобным формализмом и верхоглядством так испортил её представитель. Даже если бы у прокуратуры и была такая позиция…

Наверное, стоит оценить мудрость суда, не ставшего после такого выступления сразу «шашкой махать». Отложив вынесение решения, суд дал понять: не всё в этом мире заранее предрешено, и есть шанс на восстановление справедливости и законности. Даже в таком непростом и крайне запутанном (хотя, может, и не настолько запутанном, если бы кто-то пожелал его распутать?) деле, каковым является «дело Расторгуева»…

Сергей Слесарев

Источник:
ИА «Приморский репортер»