Без права на самооборону, Или как «поменяли местами» потерпевшего и обвиняемого

В последнее время при разборе конфликтных ситуаций суду всё чаще приходится разбираться в обстоятельствах, связанных с необходимой обороной и с защитой жизни и здоровья граждан их родными и близкими от угроз, исходящих от других лиц. Зыбкость грани, отделяющей действия по защите от умышленных посягательств, далеко не всегда позволяет суду принять не только юридически верное, но и просто взвешенное решение. Что, как можно понять, и приключилось в описанном ниже случае.

«Судьбы свершился приговор»?

Фрунзенский районный суд города Владивостока 11 сентября 2018 года постановил обвинительный приговор, согласно которому житель Владивостока Александр Черненко был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом «з» части 2 статьи 112 УК РФ, и приговорён к 2 годам 8 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года. Вдобавок к этому, Александр Черненко должен выплатить потерпевшему Алексею Братенши 200 тысяч рублей. Однако оценка произошедшего 21 мая 2016 года конфликта как «умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий», которые оцениваются как причинение тяжкого вреда здоровью, но «вызвавшего длительное расстройство здоровья или значительную стойкую утрату общей трудоспособности менее чем на одну треть», причём совершённого «с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия», далеко не так однозначна, как это изложено в вынесенном приговоре.

В шаге от беды. Или даже ближе…

21 мая 2016 года военнослужащий контрактной службы Алексей Братенши (это довольно молодой человек, ему на тот момент было чуть более 20 лет – Прим. Авт.) ехал на автомобиле по острову Русскому. Вернее, передвигался он с нарушением Правил дорожного движения – как выяснилось уже позже, на тот момент у него не было водительского удостоверения (он его к тому времени еще не получил), а значит, садиться за руль военнослужащий Братенши просто не имел права. Но, тем не менее, за руль он сел и поехал. И, в поселке Поспелово, проезжая через ряд гаражей, приблизился на критически опасное расстояние к пешеходу – женщине с находившимся в коляске ребёнком. Такая сцена разыгралась буквально на глазах у супруга женщины – Александра Черненко. Проще говоря, машина слишком близко подъехала к коляске с ребенком. Понимая, какую опасность представляло собой такое поведение за рулем, Александр высказал «горе-вознице» замечание об опасном поведении на дороге. Через некоторое время Алексей Братенши вернулся на то же место, при этом затормозил в непосредственной близости от коляски… И Александр Черненко снова высказал военнослужащему замечание. Как утверждает Черненко, повернувшись спиной к Братенши, он собрался уже уйти, но услышал, как сзади кто-то бежит. Повернувшись, он увидел, что оппонент пытается на него набежать. И вот тут Александр вытащил аэрозольное устройство «Премьер-4»: по логике, заряд перцового газа должен был вразумить явно потерявшего границы дозволенного водителя. Ринувшийся в драку Алексей Братенши, как можно подумать, в этот момент забыл, что находится он на улице, а не в борцовском зале, и перед ним – не соперник-самбист, а обыкновенный гражданин. Поверженный наземь Александр сопротивлялся как мог и в ходе схватки едва не оказался с оторванной ключицей… В итоге Алексея Братенши оттащили от Александра Черненко, а сам Черненко обнаружил, что у него не работает рука – так как один конец ключицы просто «вырвался» из места своего крепления. Пришлось ехать в больницу… Далее, как рассказывает сам Черненко, уже на следующий день к нему в больницу от Алексея Братенши приехал человек, назвавшийся адвокатом. «Посланник» предлагал решить конфликт миром, и предлагал в качестве «отступного» 100 тысяч рублей. Александр Черненко с такой суммой не согласился. Забегая вперед, отметим: совокупно лечение Черненко обошлось более, чем в 500 тысяч рублей. За два года он пережил три операции и, судя по всему, реальной будет четвёртая: в Южной Корее ему готовы поставить вместо родной ключицы – протез, но это уже точно будет «на века». Стоимость операции пока неясна…

А теперь немного про Алексея Братенши. При помощи Яндекса или Гугла можно найти информацию, что в прошлом этот молодой человек активно занимался борьбой и даже подавал большие надежды в спорте, выходя на дальневосточные соревнования. Например, издание «Примамедиа» описывает, как еще буквально в 2010-2011 году он побеждал на борцовском ковре. Это важный момент. Как мы понимаем, мы имеем дело с бывшим спортсменом достаточно высокого уровня – и теперь наглядно видно, как военные врачи, следователь и даже федеральный судья весьма ловко сделали из него потерпевшего.

По следам сомнительных экспертиз

После произошедшей схватки, Братенши обратился за освидетельствованием состояния своего здоровья, и (надо признать, без подобающей в таких случаях детализации) врач городской клинической больницы №2 обозначил: полученный кровоподтёк явился следствием ударного воздействия тупого твёрдого предмета, а ссадины — результатом ударно-скользящего воздействия твёрдого тупого предмета (предметов). При этом, как говорится в документе, «данные повреждения не повлекли за собой расстройство здоровья или стойкую утрату общей трудоспособности и рассматриваются как повреждения, не причинившие вред здоровью».

Однако, уже через десять дней после произошедшего конфликта воин-контрактник был госпитализирован с подозрением на черепно-мозговую травму в Главный военно-морской госпиталь ТОФ. Где и находился по 15 июня 2016 года. Явилось ли пребывание в стационаре последствием того конфликта, который случился между Алексеем Братенши и Александром Черненко?..

Следует заметить, что при первичном (в день инцидента) осмотре врач допустил возможность появления ссадин на голове как результат воздействия металлических шариков, которыми стреляют пневматические виды оружия, и самого оружия, если им непосредственно нанесены травмы путём удара по голове. А в ходе обращения в госпиталь обстоятельства получения травм не были конкретизированы. Однако сделанное военными медиками описание позволяет заключить, что травмы пациент получил дня за два-три до обращения, но никак не десять дней назад.

Обращая внимание на эти обстоятельства, адвокат Александра Черненко Игорь Трифауцан в апелляционной жалобе, поданной в Приморский краевой суд, указал на необходимость повторной комиссионной экспертизы, которая не была реализована Фрунзенским районным судом г. Владивостока. Не один эксперт, а как минимум двое, причём – одинаковых по специальностям специалистов, должны были представить свои выводы, чтобы избежать однобокого и потому ошибочного вывода. Но по каким-то причинам это сделано не было. Если бы черепно-мозговая травма была получена Алексеем Братенши именно в ходе конфликта с Александром Черненко, то первый из них мог бы «выключиться», потеряв сознание, а никак не лезть в драку. Однако все данные говорят в пользу того, что борьба была продолжена.

Адвокат Игорь Трифауцан отмечает, устройство «Премьер-4», хотя внешне и похоже на знаменитую «Осу», но стреляет не пулями, а струей газа. Соответственно, у этого устройства нет тактико-технических данных (даже в теории), которые позволяют повредить кожу или нанести черепно-мозговую травму. «Премьер-4» — классическое орудие самообороны, которое не способно причинить нападающему серьезный вред. К тому же, оно продается открыто, не требуя никаких разрешений. Так от чего же Алексей Братенши превратился в «потерпевшего»?

«Врёт, как очевидец». Но кто?

В ходе следствия, которое вела следователь следственного отдела полиции №4 УМВД по г. Владивостоку (бывш. Фрунзенский РУВД) Юлия Медведко, потерпевшему Алексею Братенши верили безоговорочно, а Александру Черненко не верили совсем. Верили тому, что спустя 10 дней возможны такие травмы, отказывали в криминалистической экспертизе, записывали путаные показания свидетелей. При этом адвокат Александра Черненко Игорь Трифауцан отмечает – один из свидетелей обвинения (Владимир Падалко, который, который является преподавателем курса повышения квалификации филиала медицинской академии при Главном госпитале ТОФ), рассказывающий о том, что был на месте происшествия, другими свидетелями не был замечен. То есть, проще говоря, его присутствие – под вопросом. Удивительное совпадение, когда и нужный для Алексея Братенши свидетель имеет отношение к Главному госпиталю ТОФ, и «убойный» диагноз потерпевшего тоже получен всё в том же Главном госпитале ТОФ, правда? Не столь очевидными для вынесения обвинительного приговора Александру Черненко предстают и показания свидетелей, которые живописали обстоятельства его противоборства с Алексеем Братенши. Как рассказал нашему корреспонденту адвокат Игорь Трифауцан, один из свидетелей утверждал, что Черненко держал в руках пистолет оранжевого цвета, а все другие данные говорят о том, что аэрозольное устройство «Премьер-4» имеет чёрный цвет.

Когда в судебном заседании свидетелям было предложено изобразить схему, на которой указать места взаимного расположения участников конфликта и очевидцев, то именно позиции свидетелей обвинения оказались обозначены по-разному. Одни свидетели утверждают, что Братенши сидел верхом на поверженном Черненко, а тот бил его прикладом оружия по затылку. Однако, у аэрозольного устройства «Премьер-4» нет приклада, есть только рукоятка, но она «утопает» в руке и не выступает за границу ладони. А значит, не мог ей Черненко никого бить. К тому же, в таком положении длины рук Черненко не хватает, чтобы дотянуться до головы сидящего сверху человека… Впрочем, нашлись свидетели, которые утверждали обратное – что Черненко сидел на Братенши и бил его. Но это уж совсем из области фантастики, учитывая характер травм, полученных Александром Черненко, и тот факт, что Алексей Братенши в прошлом серьезно занимался борьбой. Но всю эту плохо стыкующуюся между собой нелепицу и следствие, и суд сложили в «обвинительную корзину» — оказывается, Алексей Братенши, несмотря ни на что, всё-таки потерпевший.

Адвокат Игорь Трифауцан обратил внимание на ещё один момент: справка из военного госпиталя ТОФ убедительно доказывает, что Алексей Братенши длительное время находился в стационаре на излечении. Удивительное рядом: в те дни, когда он якобы находился в больнице, потерпевшего видели во Владивостоке и в Артёме. Отсюда уместен «горьковский вопрос»: «А был ли мальчик?» В смысле, лечился ли он? Или гулял? Ответ на это мог бы дать биллинг сотового телефона – следствие и/или суд могли запросить его. А точки соединения дали бы понять – всё ли время больной с травмой головы находился в больнице? Однако, ни следствие, ни суд биллинг не запросили. Суд так и вовсе открыто отказал – мол, не надо, всё и так понятно. А что понятно? Что дело сразу взяло обвинительный уклон? Что объективно никто не разбирался?

И снова – о превратностях судьбы (или суда?)

При достаточно очевидном, а именно – однобоком и даже тенденциозном – подходе суда к оценке доводов специалистов и показаний свидетелей таким же странным видится и восприятие судом мотива преступления. Из приговора можно понять, что мотивом явился «внезапно возникший конфликт с потерпевшим», хотя мотивом, как полагает сторона защиты Александра Черненко, выступает «побуждение, которым руководствовалось лицо, совершая преступление». И на этом сделан акцент в апелляционной жалобе, направленной в Приморский краевой суд.

Что же именно побудило Фрунзенский районный суд (именно его представителем выступает председательствовавший в процессе по делу Александра Черненко судья Александр Рыбаков) столь произвольно обойтись с показаниями свидетелей и специалистов, проводивших судебно-медицинские экспертизы? Легкомыслием это не назовёшь, а профессионализм и соответствующая ему непредвзятость… Тут возникают закономерные сомнения.

Едва ли способствовало выяснению истины (соответственно, и достижению справедливости и законности при вынесении обвинительного приговора) и то, что суд не озаботился удостовериться, возможно ли было лежащему на земле Александру Черненко, на животе которого в ходе драки сидел Алексей Братенши, достать рукой до затылка своего противника. Ведь именно там, на затылке, если верить судмедэкспертам, и были обнаружены некие повреждения. Что уж говорить про то, что при выстреле аэрозолем (газом!) никак невозможно причинить механические (!) повреждения кожи… Сомнения эти легко было бы развеять (как тот же заряд перцового газа, используемого при стрельбе из «Премьера-4»), согласись следствие и суд с необходимостью следственного эксперимента. Но он так и не был ни разу произведён. Между тем, именно отказ в проведении следственного эксперимента сторона защиты Александра Черненко рассматривает как нарушение права подсудимого на защиту. Может быть, хотя бы Приморский краевой суд проявит благоразумие, а не только реализует это упущенное (хотелось бы верить, что неумышленно) право.

Стоит обратить внимание ещё на одно примечательное обстоятельство. То аэрозольное устройство, которое было использовано Александром Черненко, ни в коей мере не является запрещённым и находится в свободной продаже. Оно не оставляет никаких телесных повреждений на теле человека. При попадании струи аэрозоля на кожу или волосы человека не возникает никаких травм и, тем более, кровотечения. Поэтому, если свидетель говорит о выступившей на месте попадания аэрозоля крови, — это либо намеренный обман, либо нелепость. Выстрел аэрозолем в сторону нападавшего Алексея Братенши, предпринятый Александром Черненко, не только не является противозаконным действием, а напротив – использованием средства защиты по назначению. Но… это опять-таки «не заметил» высокий суд.

По какой такой причине суд упустил из виду и то, что проводившая экспертизу травм Алексея Братенши комиссия не включала в свой состав специалистов по лечению черепно-мозговых травм – в нарушение федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»? Очередная загадка…

Слово – краевому суду

При рассмотрении апелляционной жалобы, поданной адвокатом Александра Черненко в Приморский краевой суд, однозначно придётся рассматривать вопрос о технических особенностях средства самообороны. По крайней мере, невозможность стрельбы пулями и формы предмета. Если ни то, ни другое не соотносятся с характером полученных Алексеем Братенши телесных повреждений, то, очевидно, эти травмы были причинены кем-то иным, а не подсудимым, и при каких-то других обстоятельствах. Соответственно, обвинительный приговор оказывается, по меньшей мере, не состоятельным и подлежит отмене, а само уголовное дело – отправке на дополнительное расследование. Но случится ли это? Сегодня вопрос остаётся открытым…

P.S. В разговоре с нашим корреспондентом адвокат Игорь Трифауцан отметил: как следует из справки, выданной в 2017 году УМВД по Приморскому краю, в мае 2016 года у Алексея Братенши не было права управления транспортным средством. Водительское удостоверение Братенши получил только в конце 2017 года. И, если бы военнослужащий-контрактник не сел бы за руль (а это он сделал совершенно незаконно), то дальнейших событий – поездки по острову Русский, проезда в опасной близости с детской коляской и т.п. не было бы. Не было бы ни конфликта, ни стрельбы из «Премьера-4» и уголовного дела не было бы… Соответственно, ну хоть бы на минутку кто-нибудь бы из правоохранителей задумался – так кто изначально был неправ? И почему сегодня «дело Черненко» так стремительно «подгоняют под ответ» в виде обвинительного приговора?

Источник:
Деловой портал «Золотой Мост»